|
Из дневников г-на Гарольда Локена...
Автор: Всеволод Шипицын
Этакое предисловие:
"Вскоре после того, как Великий Собор был в очередной раз достроен и обзавёлся спальным крылом имени Св. Йоры, Барон скончался, и после борьбы за власть, которая почти привела к гражданской войне, титул был унаследован его сыном. Сын Барона не был набожным Хаммеритом, и Орден поддержал вступление на престол брата Барона. Борьба расколола дворянство, и политический конфликт, периодически выливался в открытое противостояние на улицах Города. В ответ на это, сын Барона попытался уничтожить Хаммеритов, которые, как он чувствовал, представляли наибольшую угрозу его правлению. Не взирая на пользу, которую они принесли, Барон захватил и казнил верхушку духовенства Ордена Хаммеритов, и установил собственную полицейскую силу. Стражники Хаммеритов были вырезаны, в то время как храмы были осквернены и снесены.
Молоты, в конечном счете, были вынуждены предпринять отчаянную попытку защиты в их новом Великом Соборе. Принимая во внимание то, что прежде Хаммериты производили кувалды в мануфактурах вокруг Города, теперь они были вынуждены производить их за их пределами. Были построены временные лачуги, для производства оружия, и кладбище, для похорон мертвых. Были запасены оружие и броня в ожидании заключительного сражения.
Но это сражение так и не произошло. Брат умершего Барона, при помощи части знати сверг собственного племянника и занял его место, случай, беспрецедентный в современной истории Города. Будучи Хаммеритом, он немедленно прекратил осаду Собора, и приказал немедленно арестовать всю знать, содействовавшую этому. Осада была закончена, и Молотам вновь разрешалось проповедовать." - из статьи "История Города",
Из дневников г-на Гарольда Локена, телохранителя Барона Винсента I Мирного.
Я очень долго собирался с духом, чтобы сделать эту запись. И очень боюсь, как бы она не стала последней. Я дал слово никогда и никому не говорить о том, о чём поведаю ниже. И хотя я не любитель софистики, видит Бог, своё слово я сдержал. О да, всё это время я послушно молчал, и даже сейчас я пишу в абсолютном молчании. Потому что за мной следят. Они слышат каждое слово, даже то, что я еле слышно бормочу во сне. Если я проговорюсь, они узнают. И тогда я обречён.
Я столько лет отдал службе у Лорда Винсента, что стал ему близким другом. Я был рядом с ним всегда и прекрасно помню, как трудно ему было, когда его брат, Калоник, скончался. Он очень тяжело переживал смерть Старого Барона, и навалившаяся вдруг апатия сделала его почти беспомощным. Хаммериты, которых Старый Барон всячески поддерживал и почти превратил во вторых правителей Города, встали за Винсента горой, когда свои права на титул заявил сын Калоника, Реджинальд. Ещё бы! В отличие от своего отца, юноша недолюбливал Орден Молота. За что – Бог весть, но в качестве Барона он мог устроить молотопоклонникам очень трудную жизнь. Однако, несмотря на все их старания, сам Винсент не желал ничего предпринимать, тем более – против собственного племянника. Хлопоты вокруг трона казались ему пляской на костях. Реджинальд с лёгкостью заручился поддержкой многих Лордов и одержал победу. Хаммериты затаили дыхание, ожидая худшего. И очень скоро их опасения подтвердились.
Весть о том, что по приказу Молодого Барона всё высшее духовенство Ордена казнено, потрясла всех. Никто не ожидал от юноши такого зверства. Не успел Винсент оправиться от этой страшной новости, как за ней последовала другая: солдаты Барона и его сторонников повсеместно нападают на дружины Хаммеритов, громят храмы Строителя, убивают священников и послушников… Город откликнулся на расправу погромами, которые не утихали несколько дней, постоянно вспыхивая в разных его концах. Только катастрофа, постигшая Орден Молота, смогла убедить Винсента в том, что надо действовать. Хаммериты так много сделали для блага Города: сначала они провели канализацию, затем – электросеть. Они облегчили жизнь всех горожан, а теперь Реджинальд вознамерился перебить их! Это надо было остановить. К тому моменту, когда Винсент решился что-либо предпринять, от Ордена осталась лишь горстка отчаявшихся людей, осаждённых в своём Великом Соборе. Пока Старый Барон был жив, Винсент во всём прислушивался к мнению брата. И теперь, когда от него требовались решительные действия, он пытался понять: как поступил бы Калоник? Ему было нелегко принять эту мысль, но в конце концов он признал, что если Реджинальд не отступит, его придётся убить. Лишить жизни собственного племянника…для Винсента это было слишком, и никакими благими намерениями и правилами политики нельзя было оправдать братоубийство в его глазах. Если бы не настояния его знатных соратников и лично мои, он бы никогда на это не пошёл. Но, как показала история, от наших метаний на самом деле зависело не так уж и много…
В ту решающую ночь Реджинальд собрался со своими ближайшими союзниками в своём новом дворце, доставшемся ему вместе с титулом. Они обсуждали свои планы на будущее, в том числе – судьбу Ордена Молота. Мы предчувствовали, что этот рассвет может стать последним в его истории. Винсент собрал полторы сотни людей – надёжных, опытных бойцов, чтобы, если Реджинальд не уступит, взять дворец силой и арестовать его вместе с друзьями. Но сначала он во что бы то ни стало хотел попытаться уговорить племянника. Вместе со мной, Лордом Эсмондом и его охранником, Паулем, мы направились во дворец. Наши солдаты ждали сигнала, рассредоточившись по дворам и переулкам около главных ворот. Несмотря на хаос, творившийся в Городе и всеобщее напряжение, мы сумели убедить стражу пропустить нас при оружии. Память о Старом Бароне всё ещё внушала людям уважение к его семье. Пока мы шли гулкими коридорами к залу совещаний, Винсент боролся с самим собой. Это было заметно: он стал бледен, шагал нетвердо, крепко стискивал рукоять меча и нервно вздыхал.
- Не бойся. – сказал я. – Мы поступаем правильно. Этого хочет Город. Этого хотел бы твой брат…
- История нас оправдает, да? – он горько усмехнулся. – Как там говорилось в поучениях? «Не смущайся пороков, позволяющих тебе удержаться у власти»? Да…история нас оправдает… А как насчёт совести? Как насчёт Бога?
- Реджинальд не верит в Строителя, а тебе известно, что Хаммериты говорят о неверующих. Твоя совесть чиста. Да и в конце концов, совсем не обязательно его убивать. Достаточно будет обезоружить, да и то, лишь если дело дойдёт до драки.
- Он не отступит, Гарольд. – В его голосе прозвучала обречённость. – И когда наступит решающий момент, я хочу, чтобы ты сделал это.
- Но почему…
- Потому что я не смогу.
- Винсент…
- Это приказ.
- Да, милорд.
Когда мы подошли к массивным дверям зала совещаний, Винсент несколько мгновений постоял, собираясь с духом, и наконец негромко приказал стражникам: «Открывайте». Мы вошли в тёмную комнату и двери за нами с тяжёлым стуком затворились. Теперь от зала нас отделяла только бархатная портьера. Когда же Винсент откинул её, у него вырвался испуганный крик. Это было жуткое зрелище. Кошмарное в своей неправдоподобности. За накрытым длинным пиршественным столом, перед полными сверкающими блюдами, сидели Лорды. С остекленевшими глазами, обмякшие, недвижимые…неживые. В мёртвой тишине мерно капало на пол вино из опрокинутого графина, смешиваясь с растёкшейся по каменным плитам кровью. В ярком свете свечей блестела золотая вышивка дорогих камзолов и алели пятна крови, пропитавшей ткань. А во главе стола, уронив голову на окровавленную грудь, восседал Реджинальд
Мы стояли в нерешительности. Эта трапеза мёртвых походила на чудовищную картину маслом. Такая красочная и неподвижная, такая… завершённая. Молчание прервал Винсент. Он издал судорожный всхлип, потом закрыл лицо руками и застонал. Только в тот момент я ощутил, насколько омерзительно было то, что мы намеревались совершить. Неожиданно из черноты, окружавшей освещённый стол, выступили они. Их тоже было четверо. Я, Пауль и Лорд Эсмонд выхватили мечи, только Винсент никак не отреагировал на их появление. Он был словно громом поражён. Убийцы были в чёрном с ног до головы, у троих из них из под капюшона выглядывали гладкие белые маски, а лицо четвёртого терялось в тени балахона. Те, что были в масках, вскинули своё оружие – диковинные серпы – и азартный голубой блик пробежал по изогнутым лезвиям. Мы застыли друг напротив друга – по четыре в ряд, по разные стороны длинного стола, держа наготове оружие.
- Здравствуйте, господа. – говорил тот убийца, что был в балахоне. – Вы появились как раз вовремя.
Винсент не проронил ни слова - он всё ещё был в оцепенении, - так что я взял инициативу на себя.
- Кто вы такие?! За что вы убили Барона?! Впрочем, на эти вопросы вы ответите после… Бросайте оружие и мы сохраним вам жизнь. Нашего сигнала ждут полторы сотни солдат, так что даже не пытайтесь сопротивляться!
- Вы так уверены, что успеете его подать? – Голос был низким, немного сиплым, таинственным. Говорил убийца очень спокойно и ровно, и в его произношении чувствовалась привычка скорее шептать, чем говорить в полный голос. – А если мы вам и позволим, что, по вашему, они здесь обнаружат? Только то, что и должны: тела Молодого Барона и его приспешников. А также – вас, с обнажёнными мечами в руках. Впрочем,
ведь именно это вы и планировали с самого начала…
- Нет! – подал дрожащий голос Винсент. – Нет! Нет! Всё должно было быть совсем не так!..
- История не терпит сослагательных наклонений, господин Винсент. А то, что вы видите перед собой – и есть сама история.
По спине у меня пробежал неприятный холодок. Всё это походило на какой-то кошмарный сон. Эти четыре фигуры на мгновенье показались мне нашими собственными тенями. Они всего лишь на шаг опередили нас, чтобы сделать за нас нашу работу. Казалось, будто между нами, вдоль стола, проходит зеркальная грань.
- Отсюда нет другого выхода. Бросайте оружие, или пеняйте на себя. – повторил я.
- Для нас выход есть всегда, господин Локен. И ни вы, ни ваши солдаты нам не помешают.
- Хотите проверить?
- Господин Локен, нам не хотелось бы убивать вас. Все вы – он протянул к нам руки в чёрных перчатках. – нужны Городу, нужны его истории.
- Хватит молоть чушь! – взревел Лорд Эсмонд. – Немедленно объяснитесь! Зачем вы это сделали?!
- Барон Реджинальд сыграл свою роль. Орден Молота необходимо было одёрнуть, пока он не опрокинул порядок, царящий в Городе. Но теперь, когда он ослаблен, его нужно оставить в покое. Барон же был весьма…неуравновешен. – последнее слово прозвучало веско и окончательно, как приговор. – Он хотел истребить Орден, что было бы недопустимо. Хаммериты нужны Городу, в них – залог Его будущей стабильности. Важно лишь, чтобы они не перевешивали прочие силы.
- Но зачем было его убивать?! – гневно воскликнул Лорд Эсмонд.
- В нашем случае действовать нужно наверняка. Особенно – убийца обвёл рукой комнату. – когда обстоятельства это позволяют. Обычно мы не поступаем столь грубо и уж тем более не раскрываемся лишним свидетелям. Но мы посчитали, что вам понадобятся некоторые инструкции. – за его хладнокровием чувствовалась глубокая убеждённость в собственной правоте и силе.
- Ха! Ты говоришь так, будто уже примерил корону! – я оскалился. – Признавайся, ты сам метишь в Бароны? Или ты – просто союзник Хаммеритов? А может, они тебя наняли?
- Чтобы править, не нужна корона. – ровные интонации его речи внезапно подкрасила ирония. – И ко мне не относится ни первое, ни второе, ни третье. Я представляю высшую власть – Судьбу. Ни вам, ни покойному Реджинальду не под силу изменить того, что предначертано. А мы – всего лишь гарант, напоминание о силе, хранящей Город для свершений будущего. И сейчас – ваш черёд сыграть свою роль в истории.
Спокойствие и вальяжность, с которой он рассуждал о путях истории, обескураживала. Стоя в окружении мёртвых тел, он вёл степенную беседу, словно не видел того кровавого кошмара, который творился вокруг. Даже у матёрых, чёрствых душой убийц зрелище смерти вызывает хотя бы лёгкий азарт. Этот же, казалось, не чувствовал вообще ничего.
- Ты ждёшь, что благородные Лорды подчинятся головорезу вроде тебя?! – Винсент взял себя в руки. Хотя его голос дрожал, он явно был намерен бороться. Он вперил напряжённый взгляд в тёмный провал капюшона, где неясно виднелось лицо убийцы. И вновь на меня накатило это чувство: они – как мы, мы – как они. С обеих сторон – по три вооружённых убийцы и лидер. И мы, и они пришли сюда за одним и тем же. И да, и нет.
- Я же сказал, господин Винсент, что я – всего лишь представитель. Через меня сама судьба говорит с вами. Ведите себя достойно, просто послушайтесь. – Убийца медленно зашагал к трону во главе стола, вдоль забрызганной кровью скатерти, мимо мёртвых тел. – Вы возьмёте на себя убийство Молодого Барона и этих Лордов, господин Винсент. Затем – примете бразды правления. Первым же своим приказом вы отзовёте войска, осадившие Собор Хаммеритов, а следующим – арестуете всех дворян, пособничавших Барону Реджинальду. – Он зашёл за трон и положил руку на один из круглых набалдашников, венчавших спинку. Теперь он выглядел, как ангел смерти, а рядом, на троне – скорчилась его жертва. – Сама история требует от вас этого. Вы ведь и сами склонялись к подобным шагам, не правда ли? Но вы нерешительны, а нам, как я уже сказал, необходимо действовать наверняка.
- Может, что-нибудь ещё, господин пророк? – с вызовом бросил Пауль.
- Вы продолжите традицию, начатую вашим братом, Бароном Калоником. – Убийца не обратил на колкость никакого внимания. – Я имею в виду исповедание веры Строителя. Но не будете поддерживать Хаммеритов деньгами. Постарайтесь сохранить то, что они подарили Городу и не втягивайте их в политические игры.
- Хорошо. Кажется, я вас понял. – покорно проговорил Винсент. – Но зачем вам всё это? Какова ваша цель?
- Сохранить то хрупкое равновесие сил, которое позволит Городу выжить и свершить всё то, что Ему суждено свершить. На прощание я посоветую вам ещё кое-что. Никому. Никогда. Ни при каких обстоятельствах не говорите ни слова о нашей встрече. Это вы сами убили Барона и его соратников, когда они отказались подчиниться вам. И помните: если вы не прислушаетесь к нашим…советам, - он аккуратно снял перстень-печатку с руки Реджинальда. – жернова истории раздавят вас... – он покрутил кольцо в руке, любуясь блеском. - …как раздавили вашего племянника… - он подбросил кольцо в нашу сторону. Золотым мазком оно промелькнуло на фоне чёрного потолка и звонко ударилось об пол у ног Винсента. - …господин…Барон…
С этим звоном рассыпалось воображаемое зеркало, разделявшее нас. Пропало чувство нереальности происходящего, но вместо него пришла пугающая мысль: мы с ними не были похожи. Мы были едины. Наши собственные тени совершили ужасное и теперь хотят чтобы мы взяли всю вину на себя. Убийцы отступили от стола и исчезли в окружавшем нас мраке так же плавно и бесшумно, как и появились.
Когда остолбенение прошло, мы, конечно, подняли шум, позвали стражу, потребовали огня. Зал обыскали, но мы не нашли ни следов таинственных убийц, ни намёков на то, как они сумели покинуть комнату в обход единственной, охраняемой двери.
Став Бароном, Винсент сделал всё, что от него требовалось. В ту же ночь осаду с Собора сняли, а к следующему вечеру уже вовсю шли аресты пособников Реджинальда. Часть из них впоследствии сослали, часть – казнили, а некоторые навсегда остались в тюремных камерах. Орден Молота с большим трудом выкарабкался из кризиса, так как несмотря на многочисленные намёки и просьбы духовенства, Барон ничем не помог ему, хотя и вернул Церкви Строителя статус государственной конфессии. Хаммеритам пришлось затянуть пояса и они отстранились от бурной жизни Города. Брошенные ими коллекторы и генераторы на пару лет пришли в упадок, но Винсент сумел вернуть их в надлежащий вид, открыв для этого специальный департамент. Жизнь в Городе пришла в равновесие. Неделю назад мы с Винсентом, запершись в его кабинете, впервые за долгий срок поговорили о тех загадочных убийцах, с которыми мы столкнулись в ночь смерти Реджинальда. Мы пришли к выводу, что они – члены какой-то секты, уж слишком много значения они придавали собственным словам. Винсент предложил осторожно и незаметно, через третьих лиц, расследовать, кто они такие и откуда явились, где прячутся и за кого выдают себя в миру. Решено было начать с исторических архивов благородных семей, и мы разошлись, делая вид, что этого разговора не было вовсе. А на следующий вечер я увидел на стене своей спальни знак. Все свечи в комнате были погашены, окно – распахнуто настежь, и ветер, врываясь внутрь, развевал лёгкие шторы. А на стене, намалеванный чем-то синим, сиял знак. Так сияют глаза хищника: они светятся, но не светят. Я не знал его смысла, но сразу понял: это их предостережение.
Пару дней спустя, когда я сопровождал Барона в его поездке через Город, он спросил меня, как бы между прочим: «Ты тоже видел символ?». Мы сидели в карете с наглухо зашторенными окнами. Я взглянул на него. Он был смертельно бледен, рука судорожно сжимала перчатки, а в глазах дрожала тревога. Помолчав, я с трудом выдавил из себя: «Да…». Он горестно кивнул. «Я искал в библиотеке значение.» - тихо-тихо промолвил Винсент. – «На одном очень древнем языке это значит «молчание», «Silentium»…» Он нервно сглотнул. «Они знают…» - только и смог произнести Барон.
Это был наш последний разговор на эту тему. После него я уже не сомневаюсь: они слышат всё, каждый шорох, каждое слово, будь оно произнесено хоть за семью запертыми дверями в глухом подвале. Они знают всё. Ведь они – наши тени. Теперь, когда я описал всё, что хотел, меня трясёт от страха. Мне чудится, что вот-вот из тьмы за моей спиной вынырнет белая маска и чернёный серп потянется к моему горлу…
Я почти уверен: скоро они меня убьют, как убили юного Реджинальда.
|
