|
Колыбельная
Автор: Марио
Некоторые вещи трудно передать словами. Это общеизвестный факт, но, как все общеизвестные факты, порой туго доходит до сознания. По крайней мере, Янис, человек средних лет и неопределенных занятий, осознал правдивость данного факта только перемахнув через массивный забор, который перед этим так долго исследовал. И теперь, стоя в мрачном и унылом дворе здания, кое являлось его сегодняшней целью, и чувствуя, как под рубашкой кожа покрывается мурашками, он несколько усомнился в целесообразности своего нынешнего мероприятия, впервые подумав, что трактирные сплетни не рождаются из ничего. Однако отступать пока не хотелось, и, неподвижно стоя в тени, он еще раз внимательно осмотрелся перед тем, как двинуться дальше. Его можно было упрекнуть во многом, но только не в неосторожности.
Смотреть, собственно, было почти не на что. Серое громадное здание, возвышавшееся перед ним, выглядело таким же пустым и безжизненным, как и окружавший его двор. «Что само по себе и неплохо», — отметил про себя Янис. Он ожидал худшего, наслушавшись баек. Вот еще одно доказательство, что не всем байкам нужно верить. Дурачье, они не смеют сюда сунуться — а умные люди извлекают пользу из чужих предрассудков. Там должно что-нибудь остаться! Достаточно, чтобы лихо погулять несколько дней… дюжину… или даже месяц? Янис так замечтался, что не заметил, как ноги его сами, будто по своей воле, сделали несколько шагов к строению. Он очнулся уже на середине двора и испуганно замер, готовый в любой момент бежать к забору, но ничего не происходило. Здание и двор оставались недвижными и безмолвными, и Янис немного успокоился. Однако что-то заставляло его нервничать, и, подумав, он решил, что это из-за архитектуры. Здание подавляло — не размерами, Янис видел дома и побольше, а чем-то, что он затруднился определить. Но, в конце концов, любой покинутый дом выглядит достаточно мрачно, а тем более такой большой и массивный. Потерев подбородок, Янис решил, что именно заброшенность и опустошение производят такое гнетущее впечатление, и перестал об этом думать. Тем более, что увидел впереди нечто весьма заманчивое, а именно — приоткрытый люк в подвал. Посмеиваясь над глупостью людей, запирающих входные двери, и не проверяющих при этом люки, Янис двинулся к легким деньгам.
— Уходи… — сказал детский голос. Янис вздрогнул так, что отпустил крышку люка.
— Сама уходи, — пробурчал он со злостью. Упавшая крышка ободрала ему палец. Этот голос он уже слышал у ограды, с той стороны, и испугался тогда так, что чуть не обмочился. Однако же не сбежал, как сделали некоторые, отчасти потому, что был предупрежден, отчасти потому, что ноги не слушались. А восстановив контроль над собой, решил, что бросать дело так рано не резон: убежать всегда успеется, а золото никогда еще легко не доставалось, и если плачущие детские голоса — самое страшное, что его здесь ждет, то с этим он как-нибудь справится. Порой в покинутых домах обитают призраки, и что с того? Не у каждого привидения есть власть над реальными вещами… и реальными исследователями. Янис всегда считал себя рассудительным человеком, и, как рассудительный человек, трезво оценив обстановку, не увидел опасности в хныканье призрака. Пусть болтает. А дрожь в руках — это закономерное проявление естественного страха перед тонким миром. Он ухмыльнулся, довольный своим логическим выводом, снова открыл крышку и спустил ноги в люк.
— Уходи! Беги отсюда! — повторил призрачный голос, но Янис только передернул плечами и полез вниз, оставив крышку в открытом положении, ибо был человеком осмотрительным.
Шаткая железная лестница предательски поскрипывала под ногами, но здесь, похоже, это не имело значения. Вот еще польза в проникновении в заброшенные дома — ни стражники, ни обыватели не сбегаются на шум, случайно произведенный… исследователем. Узкий и темный ход на миг вызвал у Яниса ощущение спуска в гигантскую глотку, но он отмахнулся от этой мысли, приписав ее чрезмерному напряжению, которым обычно сопровождаются подобные… рейды.
Внутри здание выглядело таким же, как и снаружи — пустым, необитаемым, заброшенным. Казалось, сырые стены все еще источают слабый запах гари после давнего пожара, он смешивался с запахами пыли, стоячей воды и какой-то особой затхлости, присущей всем покинутым домам; ничего особенного, решил Янис, главное, не пахнет мертвяками. Он надеялся, что здание и дальше будет таким же скучным, разве что подарит несколько трофеев, коими он сможет вознаградить себя за потраченные усилия. Кроме того, внутри было довольно темно, что неудивительно, но тусклый призрачный свет, скорее даже намек на свет, все же пробивался откуда-то, и этого слабого освещения хватало, чтобы в общих чертах рассмотреть окружающую обстановку. Впрочем, Янис предусмотрительно захватил с собой факел, хотя и не спешил его зажигать — незачем рисковать попусту. Стоя у подножия лестницы, он еще раз взглянул вверх, удостоверившись, что обратный путь свободен, и начал исследовать помещение.
Осмотр вызвал у него разочарование. Поболтавшись без определенной системы туда-сюда, он не нашел ничего стоящего. Стеллажи в подвале были заставлены какими-то дурацкими пузырьками; назначение их осталось неясным, и Янис не стал их собирать; впрочем, один фиал непонятно почему привлек его внимание, и он было взял его в руки, но маленькая склянка оказалась теплой и какой-то пугающе живой, и, передернувшись от отвращения, Янис поставил пузырек обратно на полку. В одном из помещений на следующем этаже ему попалась пара подсвечников, но подобная добыча вызывала презрение. Лезть сюда за двумя подсвечниками? Лучше уйти вообще без добычи, чем с таким смехотворным кушем. Еще он нашел непонятно как сохранившиеся бутылки с маслом и лечебными зельями; но, поразмыслив, решил их не трогать, поскольку такие вещи никоим образом не могли пережить тогдашний пожар нетронутыми, и их присутствие могло объясняться только темным колдовством. Ибо, если бы бутылки остались после вояжей предыдущих исследователей, вряд ли бы они стояли так аккуратно на полке; и, скорей всего, рядом имелся бы труп незадачливого авантюриста. Поскольку же никаких намеков на чье-либо присутствие не наблюдалось, то эти аккуратные новенькие бутылочки могли быть западней, ловушкой, иллюзией, или просто мрачной шуткой какого-нибудь призрака, уставшего от своего унылого существования. Янис не желал совершать глупостей и, ничего не тронув, прошел мимо них. Также лишь колдовством могло объясняться наличие разбросанных по помещениям листков бумаги — старые и потрепанные, они, тем не менее, каким-то образом уцелели при пожаре; в темноте смутно можно было различить надписи на них, но Янис не собирался ничего читать. Во-первых, для этого пришлось бы зажечь факел, чего он делать не хотел, во-вторых, подобные таинственные письмена могли содержать в себе какое-нибудь злодейство, учитывая неестественную сохранность этих листков.
Обойдя несколько комнат, Янис понял, что начинает уставать. Должно быть, монотонность серых обшарпанных стен и затхлый воздух так действовали на нервы, но ему все чаще казалось, будто он слышит некий отдаленный шум, будто эхо разговоров на самой границе слышимости, а может, в самой глубине сознания? Это ему совершенно не нравилось. Пару раз он даже обернулся на особенно громкие возгласы, среди которых преобладали детские, но не увидел никого, и это его испугало почему-то, хотя должно было успокоить. Либо нервы, либо колдовство. Янис никогда не жаловался на слабые нервы — значит, пора уходить отсюда. Тем более, что никакими нервами нельзя было объяснить кратковременное помрачение, накатившее на него в вестибюле — вместо того, чтобы вернуться к выходу, он зачем-то спустился вниз, и, очнувшись, обнаружил себя держащемся за пруться большой железной клетки, неизвестно для какой надобности поставленной в подвале; это было нечто вроде сна наяву, свойственного, говорят, некоторым людям; но Янис никогда не замечал за собой подобной болезни. Это убедило его в том, что с приключением пора заканчивать. Что ж, жизнь — это лотерея, большой куш выпадает далеко не всегда, бывают и неудачи вроде сегодняшней, что не должно быть поводом для огорчения. Он наверстает где-нибудь в другом месте.
Сосредоточенно следя за своими движениями, и стараясь не обращать внимания на назойливо шумящие голоса, Янис вернулся к выходу. Уже снизу он увидел далекий синий прямоугольник вечернего неба, и похвалил себя за то, что оставил люк открытым. Иначе найти его было бы труднее, почему-то с течением времени в этих проклятых помещениях становилось все труднее ориентироваться. Колдовство… Колдовским наваждением он объяснил и то, что небо в люке расчерчено какими-то черными полосками, в темноте трудно было понять, что это, и Янис, решив, что зрение так же подводит его, как слух, заторопился наверх.
И остановился, с размаху врезавшись в железную решетку, которая, вопреки его убеждению, оказалась не видимостью, а самой что ни на есть реальностью. Стоя у железных прутьев, гудевших созвучно шуму в его голове, он сначала не поверил происходящему. Откуда взялась здесь решетка?! Спускаясь по лестнице, он не заметил никаких пазов, никакого механизма… С трудом подавив нарастающую панику, Янис решил мыслить трезво. Предположим, он просто проглядел пазы с решеткой; должно быть, она удерживалась каким-то рычагом, ослабшим с течением времени; это просто нелепое совпадение, что решетка упала как раз тогда, когда он находился внутри здания. В таком случае, нет причин для огорчений — надо просто найти и задействовать подъемный механизм.
…Должно быть, прошло уже больше часа, а Янис все искал способ убрать мерзкую преграду, так некстати отрезавшую ему путь наружу. Рядом с решеткой не нашлось и следа каких-либо рычагов или кнопок; ничего не было и в отдалении. Он пошел было на чердак, поскольку часто управление различными механизмами располагалось наверху; но отказался от этой мысли, услышав жуткий стук, исходивший оттуда, стук не призрачный, но вполне реальный — нечто так колотило в дощатую дверь, что со стены осыпались остатки штукатурки. Услышав этот звук, от коего сердце у него чуть не остановилось, Янис уже не сомневался, что именно там находится средоточие темной силы, наполнявшей это унылое здание; и не осмелился войти. Не считая себя трусом, он, тем не менее, не считал себя и великим воином, и не думал, что сможет выстоять в противоборстве со злым колдовством. Вдобавок ко всему, когда он поднимался, снова зазвучал тот призрачный детский голос:
— Помоги мне! Я помогу тебе!
Янис не мог поручиться, что наверняка слышал именно эти слова, или какие-то другие — восприятие его притупилось усталостью, но общий смысл был ясен — его зовут туда, наверх, за эту трясущуюся дверь. Ну нет, он, конечно, совершил сегодня большую глупость, но все же не такой он идиот, чтобы добровольно полезть в лапы ведьме, призраку или иному враждебному явлению. Нет, чердак не для него; он вернулся к решетке, думая как-нибудь разбить ее или поднять, сделав рычаг из обломков, валяющихся вокруг; но еще через пару часов, сломав меч, и чуть не сломав руку, сдался. Должно быть, проклятые прутья удерживались чарами. Только теперь ему пришло в голову, что он добровольно сунул голову в ловушку — несколько запоздалая мысль, надо сказать, и она наполняла его душу страхом. Поэтому, чтобы не дать панике захлестнуть себя, он все предпочел придерживаться убеждения, что застрявшая решетка объясняется естественными причинами.
Однако естественные это были причины, или нет, а выход наружу все же следовало найти. Не здесь, так в другом месте — в старых домах частенько бывают дыры в стенах, или выбитые окна, или еще что-нибудь… Янис не взял с собой еды, и воды у него было совсем немного, так что задерживаться не стоило.
— Ты ничего не найдешь, — грустно сказал детский голос, и Янис, не сдержавшись, неожиданно тонким фальцетом выкрикнул «Отстань!», и затем тоном ниже прибавил пару слов, которые, как он полагал, заставят привидение отвязаться от него. Он все еще считал, что в силах справиться с ситуацией сам, без подозрительных и темных помощников.
С трудом он заставил себя отойти от решетки, за которой виднелся такой близкий и такой недосягаемый выход, ему не хотелось снова погружаться в холодные недра покинутого здания. Резкий звук заставил его подскочить, он обернулся, и не увидел наверху неба. Деревянная крышка захлопнулась. Должно быть, ветер. В любом случае, путь назад был отрезан задолго до этого. Хотя не в его правилах было ругать себя за ошибки, сейчас он был близок к тому, чтобы это правило нарушить.
Следующие часы не принесли ничего утешительного. Янис до мелочей исследовал доступную ему часть здания. Вход на вторую половину был перегорожен другой железной решеткой, разумеется, открыть ее было нельзя. Он не знал, сколько точно времени заняли поиски, но, в любом случае, не нашлось ни окон, в которые можно было бы пролезть, ни дыр в мощной каменной кладке, ни даже трещин в стенах, которые можно было бы расковырять. Детский голос более не лез с советами, хотя сейчас, возможно, Янис прислушался бы к нему; однако ведьма, или призрак, или какое бы то ни было явление молчало. Может, это и к лучшему… Все и так было слишком плохо, чтобы еще бороться с колдовскими искушениями. Все сильнее давал о себе знать голод. В одной из комнат на столе нашлось яблоко, на удивление сочное и свежее, однако Янис не смог заставить себя к нему прикоснуться — слишком дико выглядел этот яркий плод среди темных облезлых стен и полуразрушенной мебели. Несколько раз наступало уже знакомое помрачение, после которого он приходил в себя в подвале, у клетки; странно, но это уже почти не пугало его. Может, он слишком устал, а может, слишком хорошо изучил все эти комнаты и переходы, но ему порой казалось, что он всю жизнь провел здесь, и тогда голоса, эхо которых звучало повсюду, становились голосами хороших знакомых, страх почти отступал, а душу охватывало умиротворение — чего бояться у себя дома? Еще он обнаружил, что сырые и мрачные стены дают определенную поддержку — прислоняясь к ним, он чувствовал некоторый прилив сил, которого хватало еще на один круг; постепенно возникла и оформилась интересная мысль — а ведь это здание может быть неплохим убежищем. Если бы не та ведьма на чердаке… Эти мощные и крепкие стены укроют от любого дождя, и сюда никто не ходит, это прекрасная защита… от всего. Да, здесь холодно и затхло, но это даже давало ощущение какого-то странного уюта — все так знакомо, так привычно, и опасности внешнего мира не могут сюда добраться… все эти мысли, словно черная вода, поднимались в сознании Яниса. Временами он вспоминал о свободе, и тогда морок оставлял его, и он снова и снова осматривал сотню раз осмотренные места; но сил оставалось все меньше. В конце концов, чуть не плача от беспомощности, он прикорнул в уголке, уткнувшись носом в обшарпанную стену, словно в материнский подол. В конце концов, почему бы и нет, — сказал внутренний голос. Посмотри, как здесь спокойно, эти стены защищают тебя, здесь ты будешь в безопасности. Зачем куда-то бежать? Здесь можно найти все, что потребуется, надо только закрыть глаза… Янис закрыл глаза. Да, вот так хорошо… Покой, безопасность… Убежище. Даже то, что таится на чердаке, не сможет причинить тебе вред. Ни страха, ни усталости. Ни голода. Только покой. Оставалось сделать только одно, откуда-то он знал, как нужно поступить. Он заставил себя подняться и еще один, последний раз, спустился в подвал. Открыл дверь клетки, вошел, проигнорировав тихий детский плач, и со смешанным чувством ужаса и удовлетворения позволил черной воде поглотить себя.
…Спустя какое-то время, не большое, но и не малое, в покинутом здании, в самой высокой его башне, не существовавшей в обычной реальности, но достаточно реальной в иной фазе бытия, за столом у раскрытого окна сидело несколько человек. Они молчали, ибо говорить было не о чем; и ничего не делали, ибо действовать было незачем. Они просто сидели и смотрели друг на друга, чувствуя взаимное расположение благодаря тому, что объединяло их. Никто из них не оставил бы следа в пыли, но ни у кого из них не возникало желание оставлять какие бы то ни было следы. Да и не покинули бы они свое убежище, ибо только оно поддерживало их и давало жизнь, защищало и укрывало. Порой один из них, прежде называвший себя Янисом, поворачивался и смотрел в окно; но без особого интереса. Иногда ему казалось, что когда-то он очень хотел найти открытое окно, но теперь не понимал, зачем ему это было надо. Там, снаружи, клубилась смутная дымка, там была пустота, ибо мир заключался в этом здании, и это здание было весь мир. Так зачем же лезть в пустоту? Только глупец решиться на такое безрассудство, а тот, кто прежде называл себя Янисом, не считал себя ни глупцом, ни безрассудным. И потому продолжал спокойно сидеть за столом, в башне, не существовавшей в обычной реальности, но достаточно реальной для него самого, в своем убежище, в своем укрытии, в своей ласковой колыбели.
А над городом дни сменялись ночами, и шло время, коего не существовало больше для того, кто прежде называл себя Янисом, и однажды вечером во дворе безлюдного заброшенного здания возник новый человек — с цепким взглядом и ловкими руками профессионального вора. Углядев люк в подвал, он пробурчал что-то нелицеприятное про ведьм и трусливых инспекторов, оглянулся, поднял деревянную створку и, еще раз поправив снаряжение, начал спуск вниз.
|
